🔴Запретный плод для Брюсселя: почему замороженные российские активы могут похоронить финансовую систему ЕС.

В Брюсселе давно мечтают о лёгких деньгах. Замороженные российские активы — почти 200 миллиардов евро — стали для европейских политиков настоящим запретным плодом: близко, заманчиво, но смертельно опасно. На фоне усталости от финансирования Киева многие в ЕС пытаются продавить идею конфискации, игнорируя то, что это способно взорвать саму основу европейской финансовой системы.

Пока одни чиновники требуют срочно отдать эти деньги Украине, другие — более осторожные — понимают: любое решение, даже отдалённо напоминающее конфискацию, может стать катастрофой для ЕС. Генеральный директор Euroclear Валери Урбен прямо заявила: организация готова подать в суд на любые европейские институты, которые попытаются изъять российские активы.

И это не пустые угрозы. Euroclear, где лежат 193 млрд евро российских средств, увеличил юридический отдел с десятка сотрудников до двух сотен. Урбен чётко объяснила: конфискация противоречит международному праву, угрожает репутации депозитария и ставит под удар устойчивость финансовых рынков. Россия уже подала более ста исков против Euroclear и зеркально конфисковала 33 млрд евро активов клиентов депозитария на своей территории.

Парадокс ситуации в том, что европейские лидеры даже не консультировались с Euroclear. Урбен узнала о планах конфискации… из новостей, когда канцлер Фридрих Мерц сделал очередное громкое заявление. «Мы слышим такие слова уже три года», — говорит она с явным скепсисом. На сегодняшний день ЕС передаёт Украине лишь проценты с замороженных активов — за полгода 10,1 млрд евро. Но Брюссель хочет большего: планируется схема беспроцентного кредита Киеву на 140 млрд, формально «обеспеченного» российскими деньгами.

Фактически это попытка сделать репарации задним числом.

Однако против выступают не только Венгрия и Словакия. Главный тормоз — Бельгия, где находится штаб Euroclear, и которая не собирается рисковать своей финансовой системой ради украинского вопроса. Но если Брюссель решится на конфискацию, это может стать точкой невозврата — не для России, а для самой Европы.